Crystal Heaven

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Crystal Heaven » Спільна Бібліотека » Edgar Allan Poe - The Raven


Edgar Allan Poe - The Raven

Сообщений 1 страница 3 из 3

1

The Raven

          Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore,
   While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
   As of some one gently rapping, rapping at my chamber door.
"'Tis some visitor," I muttered, "tapping at my chamber door-
                 Only this, and nothing more."

   Ah, distinctly I remember it was in the bleak December,
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
   Eagerly I wished the morrow;- vainly I had sought to borrow
   From my books surcease of sorrow- sorrow for the lost Lenore-
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore-
                 Nameless here for evermore.

   And the silken sad uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me- filled me with fantastic terrors never felt before;
   So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating,
   "'Tis some visitor entreating entrance at my chamber door-
Some late visitor entreating entrance at my chamber door;-
                 This it is, and nothing more."

   Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
"Sir," said I, "or Madam, truly your forgiveness I implore;
   But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,
   And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you"- here I opened wide the door;-
                 Darkness there, and nothing more.

   Deep into that darkness peering, long I stood there wondering,fearing,
Doubting, dreaming dreams no mortals ever dared to dream before;
   But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
   And the only word there spoken was the whispered word, "Lenore!"
This I whispered, and an echo murmured back the word, "Lenore!"-
                 Merely this, and nothing more.

   Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than before.
   "Surely," said I, "surely that is something at my window lattice:
   Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore-
Let my heart be still a moment and this mystery explore;-
                 'Tis the wind and nothing more."

   Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and flutter,
In there stepped a stately raven of the saintly days of yore;
   Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
   But, with mien of lord or lady, perched above my chamber door-
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door-
                 Perched, and sat, and nothing more.

   Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore.
   "Though thy crest be shorn and shaven, thou," I said, "art sure no craven,
   Ghastly grim and ancient raven wandering from the Nightly shore-
Tell me what thy lordly name is on the Night's Plutonian shore!"
                 Quoth the Raven, "Nevermore."

   Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly,
Though its answer little meaning- little relevancy bore;
   For we cannot help agreeing that no living human being
   Ever yet was blest with seeing bird above his chamber door-
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door,
                 With such name as "Nevermore."

   But the raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
   Nothing further then he uttered- not a feather then he fluttered-
   Till I scarcely more than muttered, "other friends have flown before-
On the morrow he will leave me, as my hopes have flown before."
                 Then the bird said, "Nevermore."

   Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
"Doubtless," said I, "what it utters is its only stock and store,
   Caught from some unhappy master whom unmerciful Disaster
   Followed fast and followed faster till his songs one burden bore-
Till the dirges of his Hope that melancholy burden bore
                 Of 'Never- nevermore'."

   But the Raven still beguiling all my fancy into smiling,
Straight I wheeled a cushioned seat in front of bird, and bust and door;
   Then upon the velvet sinking, I betook myself to linking
   Fancy unto fancy, thinking what this ominous bird of yore-
What this grim, ungainly, ghastly, gaunt and ominous bird of yore
                 Meant in croaking "Nevermore."

   This I sat engaged in guessing, but no syllable expressing
To the fowl whose fiery eyes now burned into my bosom's core;
   This and more I sat divining, with my head at ease reclining
   On the cushion's velvet lining that the lamplight gloated o'er,
But whose velvet violet lining with the lamplight gloating o'er,
                 She shall press, ah, nevermore!

   Then methought the air grew denser, perfumed from an unseen censer
Swung by Seraphim whose footfalls tinkled on the tufted floor.
   "Wretch," I cried, "thy God hath lent thee- by these angels he hath sent thee
   Respite- respite and nepenthe, from thy memories of Lenore!
Quaff, oh quaff this kind nepenthe and forget this lost Lenore!"
                 Quoth the Raven, "Nevermore."

   "Prophet!" said I, "thing of evil!- prophet still, if bird or devil!-
Whether Tempter sent, or whether tempest tossed thee here ashore,
   Desolate yet all undaunted, on this desert land enchanted-
   On this home by horror haunted- tell me truly, I implore-
Is there- is there balm in Gilead?- tell me- tell me, I implore!"
                 Quoth the Raven, "Nevermore."

   "Prophet!" said I, "thing of evil- prophet still, if bird or devil!
By that Heaven that bends above us- by that God we both adore-
   Tell this soul with sorrow laden if, within the distant Aidenn,
   It shall clasp a sainted maiden whom the angels name Lenore-
Clasp a rare and radiant maiden whom the angels name Lenore."
                 Quoth the Raven, "Nevermore."

   "Be that word our sign in parting, bird or fiend," I shrieked, upstarting-
"Get thee back into the tempest and the Night's Plutonian shore!
   Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken!
   Leave my loneliness unbroken!- quit the bust above my door!
Take thy beak from out my heart, and take thy form from off my door!"
                 Quoth the Raven, "Nevermore."

   And the Raven, never flitting, still is sitting, still is sitting
On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;
   And his eyes have all the seeming of a demon's that is dreaming,
   And the lamplight o'er him streaming throws his shadow on the floor;
And my soul from out that shadow that lies floating on the floor
                 Shall be lifted- nevermore!

             (1844-1849)

0

2

в моем любимом переводе:

ВОРОН

Эдгар Аллан По (1845)
перевод М. Донского

   Раз в тоскливый час полночный я искал основы прочной
Для своих мечтаний - в дебрях теософского труда.
   Истомлен пустой работой, я поник, сморен дремотой,
   Вдруг - негромко стукнул кто-то. Словно стукнул в дверь...Да, да!
"Верно, гость,- пробормотал я,- гость стучится в дверь. Да, да!
                 Гость пожаловал сюда".

   Помню я ту ночь доныне, ночь январской мглы и стыни,-
Тлели головни в камине, вспыхивая иногда...
   Я с томленьем ждал рассвета; в книгах не было ответа,
   Чем тоска смирится эта об ушедшей навсегда,
Что звалась Линор, теперь же - в сонме звездном навсегда
                 Безымянная звезда.

   Шорох шелковой портьеры напугал меня без меры:
Смяла, сжала дух мой бедный страхов алчная орда.
   Но вселяет бодрость - слово. Встал я, повторяя снова:
   "Это гость,- так что ж такого, если гость пришел сюда?
Постучали,- что ж такого? Гость пожаловал сюда.
                 Запоздалый гость. Да, да!"

   Нет, бояться недостойно, и отчетливо, спокойно
"Сэр,- сказал я,- или мэдэм, я краснею от стыда:
   Так вы тихо постучали,- погружен в свои печали,
Не расслышал я вначале. Рад, коль есть во мне нужда.
                 Милости прошу сюда".

   Никого, лишь тьма ночная! Грозный ужас отгоняя,
Я стоял; в мозгу сменялась странных мыслей череда.
   Тщетно из глухого мрака ждал я отклика иль знака.
   Я шепнул: "Линор!"- однако зов мой канул в никуда,
Дальним эхом повторений зов мой канул в никуда.
                 О Линор, моя звезда!

   Двери запер я надежно, но душа была тревожна.
Вдруг еще раз постучали, явственнее, чем тогда.
   Я сказал: "Все ясно стало: ставни... Их порывом шквала,
   Видимо, с крючка сорвало - поправимая беда"
Ставни хлопают и только - поправимая беда.
                 Ветер пошутил - ну да!"

   Только я наружу глянул, как в окошко Ворон прянул,
Древний Ворон - видно, прожил он несчетные года.
   Взмыл на книжный шкаф он плавно и расселся там державно,
   Не испытывая явно ни смущенья, ни стыда,
Там стоявший бюст Минервы оседлал он без стыда,
                 Словно так сидел всегда.

   Я не мог не удивиться: эта траурная птица
Так была невозмутима, так напыщенно-горда.
   Я сказал: "Признаться надо, облик твой не тешит взгляда;
Может быть, веленьем ада занесло тебя сюда?"
                 Ворон каркнул: "Никогда!"

   Усмехнулся я... Вот ново: птица выкрикнула слово!
Пусть в нем смысла и немного, попросту белиберда,
   Случай был как будто первый,- знаете ль иной пример вы,
   Чтоб на голову Минервы взгромоздилась без стыда
Птица или тварь другая и в лицо вам без стыда
                 Выкрикнула: "Никогда!"

   Произнесши это слово, черный Ворон замер снова,
Как бы удовлетворенный завершением труда.
   Я шепнул: "Нет в мире этом той, с кем связан я обетом,
   Я один. И гость с рассветом улетит бог весть куда,
Он, как все мои надежда, улетит бог весть куда"»
                 Ворон каркнул: "Никогда!"

   Изумил пришелец мрачный репликой меня удачной,
Но ведь птицы повторяют, что твердят им господа,
   Я промолвил: "Твой хозяин, видно, горем был измаян.
   И ответ твой не случаен: в нем та прежняя беда,
Может быть, его терзала неизбывная беда
                 И твердил он: "Никогда!"

   Кресло я придвинул ближе: был занятен гость бесстыжий,
Страшный Ворон, что на свете жил несчетные года,
   И, дивясь его повадкам, предавался я догадкам,-
   Что таится в слове кратком, принесенном им сюда,
Есть ли смысл потусторонний в принесенном им сюда
                 Хриплом крике: "Никогда!"

   Я сидел, молчаньем скован, взглядом птицы околдован,
Чудилась мне в этом взгляде негасимая вражда.
   Средь привычного уюта я покоился, но смута
   В мыслях властвовала лихо... Все, все было, как всегда,
Лишь ее, что вечерами в кресле нежилась всегда,
                 Здесь не будет никогда.

   Вдруг незримый дым кадильный мозг окутал мой бессильный,-
Что там - хоры серафимов или облаков гряда?
   Я вскричал: "Пойми, несчастный! Это знак прямой и ясный-,
   Указал господь всевластный, что всему своя чреда:
Потерпи, придет забвенье, ведь всему своя чреда".
                 Ворон каркнул: "Никогда!"

   "Птица ль ты, вещун постылый, иль слуга нечистой силы,-
Молвил я,- заброшен бурей или дьяволом сюда?
   Отвечай: от мук спасенье обрету ли в некий день я,
   В душу хлынет ли забвенье, словно мертвая вода,
Яд затянет рану сердца, словно мертвая вода?"
                 Ворон каркнул: "Никогда!"

   "Птица ль ты, вещун постылый, иль слуга нечистой силы,
Заклинаю небом, адом, часом Страшного суда,-
   Что ты видишь в днях грядущих: встречусь с ней я в райских кущах
   В миг, когда среди живущих кончится моя страда?
Встречусь ли, когда земная кончится моя страда?"
                 Ворон каркнул: "Никогда!"

   Встал я: "Демон ты иль птица, но пора нам распроститься.
Тварь бесстыдная и злая, состраданью ты чужда.
   Я тебя пророка злого, своего лишало крова,
   Пусть один я буду снова,- прочь, исчезни без следа!
Вынь свой клюв из раны сердца, сгинь навеки без следа!"
                 Ворон каркнул: "Никогда!"

   И, венчая шкаф мой книжный, неподвижный, неподвижный,
С изваяния Минервы не слетая никуда,
   Восседает Ворон черный, несменяемый дозорный,
   Давит взор его упорный, давит будто глыба льда.
И мой дух оцепенелый из-под мертвой глыбы льда
                 Не восстанет никогда.

0

3

:cool: кул написано

0


Вы здесь » Crystal Heaven » Спільна Бібліотека » Edgar Allan Poe - The Raven